О стихийных бедствиях

В не столь уж давние времена бытовал такой анекдот:

По главной улице затопленного весенним половодьем райцентра гребет в плоскодонке главный редактор районной газеты с выражением отчаянной решимости на лице. С ближайшей крыши его окликает знакомый: «Максимыч, ты куда?» — «В райком! — отвечает отважный журналист. — Пусть скажут наконец, у нас наводнение или все это панические слухи…»
То, что в советской России было анекдотом, в России постсоветской едва не стало реальностью.

В феврале 2003 года в территориальные органы Министерства природных ресурсов в субъектах Федерации и федеральных округах пришло распоряжение, подписанное заместителем министра Александром Поволоцким: считать всю геологическую и экологическую информацию, содержащую прогнозы аварий и стихийных бедствий, конфиденциальной. И не передавать ее никому (в том числе другим ведомствам и местным органам власти) без согласования с родным министерством.
Выполнять абсурдное распоряжение, правда, не пришлось: оказалось, что со времен анекдота Россия успела принять целый ряд законов, прямо запрещающих подобные действия. Так, закон РФ «О государственной тайне» гласит: «Не подлежат засекречиванию сведения: о чрезвычайных происшествиях и катастрофах, угрожающих безопасности и здоровью граждан, и их последствиях, а также о стихийных бедствиях, их официальных прогнозах и последствиях; о состоянии экологии, здравоохранения, санитарии, демографии…» Правда, в этом законе отсутствует двусмысленно-обтекаемое понятие «конфиденциальности», равно как и прочие эвфемизмы («не для печати», «интеллектуальная собственность государства» и т.п.), используемые в таких случаях. Но эта лазейка перекрыта другим законом — «Об информации, информатизации и защите информации», запрещающим любые ограничения доступа примерно к тому же кругу сведений.

Источник