Трансформация содержания стоимости в инновационно-креативной экономике

Конкурентный потенциал инновационно-креативной экономики обеспечивается продуцированием и применением креативных идей и интеллектуальных технологий. Преобладание творческой деятельности, расширение объемов производства «креативной индустрии» (creative industry), доминирование сетевых структур выступают отличительными признаками инновационных трансформаций технологического способа и структуры современного общественного производства.

Создание любого продукта можно разделить на два этапа:

- креативный, заключающийся в генерации и апробации идеи;

- исполнительский, состоящий в тиражировании продукта (услуги).

Первый этап включает стадии фундаментальных исследований, эксперимента, опытно-конструкторских разработок, изготовления опытного, затем промышленного образца, внедрения в производство. Здесь создаются нематериальные активы, в стоимости которых высок удельный вес добавленной стоимости и незначительна доля материально-сырьевой составляющей. Второй этап заключается в производстве промышленного образца, в стоимости которого преобладают затраты на сырье и материалы, или предоставлении стандартной услуги. Закономерно, что в инновационно-креативной экономике доминируют производства первого этапа.

Соотношение величин промежуточного потребления и добавленной стоимости, создаваемых на первом и втором этапах, имеют историческую и отраслевую специфику, выражающуюся в действии принципов уменьшающейся и возрастающей отдачи. Отрасли экономики, основанные на преимущественном использовании необработанных природных ресурсов (сельское хозяйство, добывающая промышленность), являются в большей степени отраслями действия эффекта уменьшающейся отдачи. Особенностью этих отраслей эпохи индустриализации является превышение стоимости тиражирования над стоимостью идеи. Отрасли экономики знаний в значительной степени подчинены действию принципа увеличивающейся отдачи. Их продукция (результаты исследований, развивающие услуги, компьютеры, фармацевтические препараты, программное обеспечение, телекоммуникационное оборудование, волоконная оптика) предполагает большие начальные R&D инвестиции, окупающиеся при массовом процессинговом производстве. Затраты на проектирование, развитие и внедрение в производство нового двигателя на порядок превышают затраты на производство его копии.

Опыт, полученный при производстве одного продукта или разработке определенной технологии, может облегчить для компании производство новой продукции, использующей подобные технологии. С увеличением количества выпускаемой высокотехнологичной продукции не только уменьшается стоимость ее производства, но и увеличиваются дополнительные выгоды. «Например, в начале 1970-х годов японские автопроизводители начали продавать значительное количество маленьких автомобилей в США. Поскольку Япония получила объем рынка без большой конкуренции со стороны Детройта, их инженеры и рабочие приобретали опыт, затраты снизились и продукция улучшилась. Эти факторы, вместе с улучшенными коммерческими сетями, позволили японцам увеличивать свою долю на американском рынке; рабочие получили больше опыта, затраты продолжали снижаться, и качество стало еще лучше. Прежде, чем Детройт смог серьезно ответить, эта положительная обратная связь помогла японским компаниям совершить серьезное проникновение на американский рынок маленьких автомобилей» [1].

Общеэкономической закономерностью национальной экономики, вставшей на инновационный путь развития, становится целенаправленный перенос индустриальных технологий второго этапа в экономики с более дешевыми ресурсами. Специализация компаний (стран) на отдельных стадиях производственного процесса повышает эффективность производства и менеджмента. В результате межстранового аутсорсинга высвобождаются материально-сырьевые и трудовые ресурсы инновационных экономик для интеллектуального производства второго этапа, а продукция массового процессингового производства поступает в инновационную экономику по импорту. «Некоторые обрабатывающие производства были перенесены из США в Китай, но для США это не означает потерю конкурентоспособности. В результате в США многие товары можно приобрести дешевле. Цены на обувь и одежду в США упали на 30 % за последние 10 лет, качественные компьютеры и цифровые камеры теперь можно купить в США дешевле, чем это было бы при производстве этих товаров в экономике США. Это высвободило значительные ресурсы для развития других отраслей в США. Это чистый выигрыш. Экономика США стала специализироваться в продвинутых технологиях: воздушные лайнеры, телекоммуникационное оборудование, генетическая инженерия, менеджмент и производство интеллектуальной собственности» [2].

Стратегическим преимуществом инновационно-креативной экономики являются выстраивание отличной от индустриального общества идеологии минимизации его материально-сырьевой зависимости и ориентация на создание добавленной стоимости посредством применения интеллектуальных технологий. В недалеком будущем национальные запасы природных ресурсов заметно сократятся, появятся их искусственные аналоги-заменители. По сути, в инновационно-креативных экономиках посредством трансфера материалоемких технологий проводится дальновидная политика упреждающего смягчения нарастающей жесткости сырьевых ограничений недалекого будущего.

Оценка стоимости создаваемых в инновационно-креативной экономике идей, облекаемых в балансах предприятий в форму нематериальных активов, не укладывается в постулаты традиционных теорий стоимости. Сложности эмпирического тестирования теоретических построений, решающих проблему стоимости интеллектуальных и в целом, нематериальных активов, приводят к тому, что научный дискурс проходит под мощным давлением заказа развитых стран, обладающих более высокой и постоянно растущей долей таких активов в национальном богатстве и способных менять в свою пользу распределение создаваемых в масштабе мировой экономики благ.

Идеологическим преимуществом стран, переносящих сырьевые технологии, выступает сопряженный с трансфером технологий, экспорт идей, обеспечивающий воздействие на умы в мировом масштабе и создающий материальные посылки реализации нужного стране-экспортеру социального и институционального порядка. Нематериальность актива внутренне обусловливает активизацию сознания человека, не осязающего его на «материальном» уровне и вынужденного выстраивать виртуальное пространство практик его познания. Инновационные технические решения, креативные маркетинговые подходы, промоушн-кампании, воздействуя на психологическом уровне, продвигают востребованные инновационной экономикой стереотипы потребления и поведения. Особенно это проявляется в молодежной среде, где система жизненных ценностей и устоев еще только формируется. Восприятие заложенных в виртуальный актив интеллектуальных идей программирует нужное направление мысли и содержание производственных отношений по поводу воспроизводства данного блага-идеи. Идеи, воплощенные в нематериальном активе, например, деловой репутации (goodwill), непосредственно продуцируют эти отношения без облечения их в товарно-материальную форму, например, через закрепление их в стандартах финансового учета и отчетности. В этом отношении уместны слова Бориса Пастернака о Ленине: «Он управлял теченьем мысли, и только потому – страной». Характерным примером инвестиционных ожиданий, основанных на сформированных ожиданиях и предпочтениях инвесторов, может служить рост капитализации нематериальных активов сети Интернет, вовлекающей все новых пользователей.

Трансфер виртуального пространства нематериальных активов может при-вести к извращенным формам глобализации, которые американский социолог Дж. Ритцер назвал «макдональдизацией» общества, когда «принципы работы ресторанов быстрого обслуживания начинают определять функционирование все большего числа сегментов американского общества и остального мира» ^[3].

Подобный трансфер технологий может быть определен как современная форма относительно нерегулируемой конкурентной борьбы на международных рынках. Отсутствие международных институтов, регламентирующих действия стран в общих интересах, априори порождает практически неконтролируемое развитие ситуации, в результате чего выигрывает собственник интеллектуальной ренты. По сути, основу трансфера технологий из новой экономики составляет неэквивалентный обмен. Копии нематериальных активов с априори установленной высокой ценой обмениваются на редкие материальные и интеллектуальные ресурсы, что способствует расширенному воспроизводству валовой добавленной стоимости в инновационно-креативных экономиках и закрепляет технологическую зависимость экономик, принимающих растиражированные копии.

Условие создания добавленной стоимости созвучно и имеет одинаковую экономическую природу с условием накопления капитала, заключающегося в превышении ожидаемой реальной отдачи капитала над его текущей стоимостью. В соответствии с концепцией экономической прибыли (экономической добавленной стоимости – Economic Value Added, EVA) новая стоимость создаётся тогда, когда реальная отдача на авансированный капитал превышает ожидаемую доходность от вложений с аналогичным риском. Есть два режима создания новой стоимости, входящей в состав валовой добавленной стоимости:

Воспользуемся методом расчета валового внутреннего продукта (валовой добавленной стоимости, Y) по доходам: где w – заработная плата, p – валовая предпринимательская прибыль, i – процентный доход на физический капитал, R – рентный доход. Предположим, что предприниматель выступает собственником капитальных и природных ресурсов, причем:

p = pn + pe, (3)

где pn – совокупная нормальная прибыль (при допущении, что в экономике отсутствует правительственный сектор).

В технологически развитой стране доля производительного капитала (включая и человеческий) в совокупности факторов производства более значительна в сравнении с развивающейся национальной экономикой. Поэтому международная торговля и международные потоки капитала между данными странами будут фиксировать большие значения экономических прибылей pje фирм развитой экономики. В то время как экономические прибыли фирм развивающейся экономики, участвующих во внешнеэкономических связях, будут значительно меньше. Извлечение и присвоение экономической прибыли отражается в балансах предприятий ростом собственного капитала, в результате происходит рост капитализации предприятий и экономики в целом.

Следовательно, сильная международная позиция благодаря более совершенному капитальному ресурсу будет обеспечивать дополнительный эффект экономического роста за счет закрепления большей добавленной экономической стоимости в форме экономической прибыли в ценах импорта продвинутой страны. Страны, первыми применившими новые производственные знания (технологии), закрепив их в виде производительного капитала, пользуясь этим преимуществом во внешней торговле, получают в результате дополнительные выгоды. Таким образом, постоянно воспроизводится порочный круг отставания слабых экономик, что подтверждает гипотезу дивергентного развития стран с разными стартовыми условиями.

Представим уравнение (1) в агрегированной форме, т.е. для всех фирм, участвующих в международном обмене товарами и капиталом, при условии равенства и постоянства WACC для всех фирм и постоянства процентного дохода на физический капитал и ренты:

Допустим:

где λ > 1.

Продифференцируем уравнение (4) по аргументу капитал:

Данное выражение устанавливает следующие зависимости.

Измерение стоимости продукта инновационно-креативной экономики непосредственно не зависит от утвердившихся теоретико-методологических парадигм, используемых для определения экономической природы стоимости производимых благ, и приемов ее количественной оценки. Центральными становятся исследования эмпирических явлений производства, распределения, обмена и потребления изначально с натурально-количественной стороны, а затем – с позиции их стоимостного наполнения и общественной полезности. Поэтому оценка экономической динамики может быть реализована на разных структурно-целевых уровнях экономического анализа. Остановимся на стоимостном и ценовом аналитических уровнях. Экономический рост происходит в результате создания дополнительного (прибавочного) продукта, характеризуемого определенной полезностью и оцениваемого прибавочной (добавленной) стоимостью. Представители наиболее влиятельной экономической школы XVIII века - физиократы – отмечая непроизводительный характер вторичного сектора, включавшего перерабатывающие производства, доказывали, что лишь предприятия первичного сектора создавали добавленную стоимость, а во вторичном секторе происходило ее перераспределение. Впоследствии наибольшее распространение получила классическая концепция прибавочного продукта и прибавочной стоимости (А.Смит, Д. Рикардо, К.Маркс), в которой источником прибавочной стоимости выступает прибавочный труд наемных работников, и концепция факторов производства – труда, капитала и природных ресурсов (Ж.Б. Сей, Дж.Б.Кларк), равноправно участвующих в создании стоимости и добавленной стоимости. Обе концепции были разработаны применительно к условиям индустриальной экономики и, несмотря на фундаментальные различия, объединены использованием натурально-вещественных характеристик меры экономической динамики, выражающихся в: 1) увеличении натуральных объемов производства традиционно производимых продукции и услуг; 2) замене старой продукции и услуг новыми техноемкими аналогами, более качественно удовлетворяющими те же потребности и обладающими большей стоимостью; 3) организации дополнительно к существующим предприятиям производства новой продукции и услуг, предназначенных для удовлетворения возрастающих потребностей. Второе и третье направления в период становления инновационно-креативной экономики в большей степени связаны с ростом производств услуг, технологий, программного обеспечения и прочих нематериальных богатств, составляющих третичный сектор, а также фундаментальных результатов и формированием уровня квалификации работника, формирующих четвертичный сектор. Оценка стоимости этих благ не укладывается в постулаты ортодоксальных теорий стоимости. Причем речь идет не столько об адекватности накопленного операционального инструментария времен индустриальной эпохи новому качеству стоимости «знание-интенсивных действий», совершаемых в инновационно-креативной экономике, сколько о разработке современной парадигмы стоимости, аналитически продвигающей познание стоимостного потенциала инновационно-креативной экономики и способов его измерения. Применительно к третичному и четвертичному секторам была повторена ошибка физиократов: их не признавали в качестве производителей добавленной стоимости.

В знание-ориентированном обществе с доминированием послетретичных секторов производства сознательное участие индивида в социально-экономических процессах в большей степени, чем ранее, обусловливается его субъективными мотивами и целями, социальными и психологическими возможностями и особенностями. Творческие личности с богатой структурой потребностей внутренне ориентированы на сознательное участие в производстве и потреблении нематериальных благ. Уход от стандартов массового потребления материальных благ, индивидуализация потребностей обусловливает в некоторой степени неполноту определения стоимости как объективной категории.

Во времена Генри Форда господствовали стандарты массового производства. Безальтернативно черные, неизменные модели «Ford Т», сходившие с конвейера на протяжении почти двух десятилетий, пользовались спросом и являли образец блага, стоимость которого может быть оценена в стандартах ортодоксальной экономической школы. В креативном обществе доминирование крупносерийного производства постепенно устраняется, происходит своеобразное отрицание преимуществ эффекта масштаба. Выгоды производства малыми партиями даже с учетом дополнительных затрат, требующихся для постоянной переналадки оборудования под новые модификации продукта, начинают превышать преимущества эффекта экономии на масштабе.

Современный рынок преодолевает однообразие стандартов потребления. Выполнение требования разнообразия форм, наличие дополнительных аксессуаров, цветов и тому подобного, даже в рамках небольшой продуктовой группы товаров, удовлетворяющих насущные потребности, становится атрибутом конкурентоспособности. Специфицируются даже бытовые потребности человека, не говоря уже о его нематериальных потребностях высшего порядка. «По некоторым оценкам, современное массовое производство в развитых странах составляет уже не более трети всей продукции, остальное приходится на мелкосерийные изделия (от 10 до 2000 штук), ориентированные на вкусы того или иного контингента покупателей, причем значительно сокращается цикл изготовления» [4].

Следующим уровнем оценки созданного продукта выступает ценовой анализ. Значимым индикатором уровня экономической динамики выступает цена, отражающая рыночные предпочтения и являющаяся регулятором экономической системы в целом. Интенсивность и величина спроса, стратегия предложения фирм, эффективное распределение ресурсов – все это восприимчиво к ценовым сигналам и регулируется ими. Оценка вклада любого конечного продукта, независимо от сектора его производства, в экономическую динамику происходит посредством цен.

На практике рыночные цены не определяются относительными меновыми стоимостями. Они частично зависят от стоимости производства (материалов и заработной платы) продукта, подверженного воздействию конкурентной окружающей среды, и частично от величины спроса со стороны конечных пользователей. Значительное превышение цены нематериальных (креативных, интеллектуальных) продуктов над их материальной себестоимостью можно объяснить следующими причинами.

1. Сформированным у потребителя мнением (действительным или ложным) о высоком потенциале будущей отдачи при использовании данного нематериального блага. Отказ от его приобретения равнозначен будущей значительной упущенной выгоде и потере конкурентоспособности. Причем такое рыночное поведение свойственно как рациональному и информированному покупателю, так и субъекту, совершающему покупки под влиянием навязчивой рекламы. И первые (сознательно), и вторые (подсознательно) ожидают получения обещанных будущих дополнительных выгод в условиях большой неопределенности и риска. Здесь можно провести параллель с рисковым инвестированием средств под действием ожиданий будущего прироста стоимости вложенных средств.

Так, многие корпорации приобретали разрекламированное программное обеспечение «в лихорадке 1999–2000 годов», сначала под давлением пресловутой «ошибки 2000 года», а потом из-за опасений остаться за бортом технического прогресса. Модные концепции как в калейдоскопе сменяли друг друга, под каждую закупалось новое программное обеспечение. Многие из этих программ так и пролежали на полках, они не только не были опробованы, но зачастую даже и не установлены. Часть из них с полок теперь отправится прямо в мусорное ведро – пережив своих создателей, лишившись технической поддержки, а подчас и документации. «Иррациональное изобилие» – образ, который когда-то приписал новой экономике… Алан Гринспен, воспринимается теперь как эпитафия ей» [5].

2. При установлении цен на такие блага нельзя ограничиваться только принципом экономической необходимости, в соответствии с которым все потенциальные покупатели действуют как рациональные максимизаторы собственной выгоды. Напротив, большинство покупателей нематериальной (особенно креативной) продукции склонно к «показному потреблению». Так, Т. Веблен полагал, что людям после удовлетворения основных материальных потребностей свойственно вести себя по «закону демонстративного расточительства». Креативные товары и услуги уникальны и поэтому удовлетворяют потребность индивида в признании обществом его исключительности.

3. Сравнительный анализ ценности инновационных благ затруднен, так как сложно, а зачастую невозможно подобрать адекватный им по свойствам аналог. Отличительными характеристиками таких благ является их исключительность, оснащенность некоторыми до сих пор неизвестными и, следовательно, «несравнимыми» потребительными ценностями.

Бесспорно, в создании новых продуктов (услуг) лидируют креативные отрасли. Поэтому и с теоретической, и с практической точек зрения в период становления инновационно-креативной экономики наиболее актуальной становится оценка вклада третичного и четвертичного секторов в экономический рост. Результат деятельности этих секторов можно трактовать двояко, как:

Современные теории стоимости – энергетическая и информационная – продолжают натуралистическую традицию толкования природы стоимости, увязывая стоимость с определенным количеством энергии или информации. Так, К. Вальтух как сторонник информационной теории стоимости считает, что «уровень квалификации работника прямо влияет на величину создаваемой им информационной стоимости и, соответственно, на уровень оплаты его труда» [6]. В результате с ростом удельного веса квалифицированного труда увеличивается удельный вес создаваемой им добавленной стоимости. Иными словами, наиболее высокооплачиваемые работники создают большую часть прибавочного продукта. Такая трактовка природы стоимости аналогична ортодоксальному натуралистическому подходу. Постулирование прямой зависимости размера вознаграждения труда от его квалификации означает продолжение традиции наполнения стоимости естественным содержанием, в данном случае – информацией. Величина добавляемой стоимости определяется здесь натуральными свойствами разных видов труда.

В действительности, и об этом свидетельствует отечественная практика, связь между оплатой труда и уровнем квалификации работника не такая прямая, а в некоторых случаях – даже обратная. Примером тому могут служить оплата труда научного работника, ставящего эксперименты и обрабатывающего большие объемы информации, и работника нефтяной отрасли, выполняющего стандартные операции, не требующие мобилизации творческого потенциала. Многое зависит от общественного признания самой деятельности и ее результатов. Исторически складывающиеся социальные приоритеты по отношению к видам экономической деятельности нередко являются определяющими в оценке их вклада в валовую добавленную стоимость. Поэтому стоимость по своей природе социальна и исторична.

К настоящему времени собрано достаточно статистического мате­риала, свидетельствующего о том, что в развитых экономиках произ­водятся всё более крупные инвестиции в знания и технологии при меньших объемах, направляемых на улучшение основных производственных фондов. Произведенные расчеты свидетельствуют о том, что отдача от инвестиций в R&D в восемь раз больше по сравнению с отдачей от инвестиций в технику [7]. Сегодня прочно утвердилось мнение, что технология (производственное знание) или, точнее, развитие технологии (повышение уровня производственных знаний) являются определяющим фактором позитивной экономической динамики. Так, М. Кристенсен определяет технологию как «процессы, с помощью которых организация трансформирует труд, капитал, сырье и информацию в продукцию и услуги большей стоимости» [8], а инновацию как изменение в технологии.

Без технологического развития рост экономики может происходить только до определенного уровня, трактуемого неоклассической традицией как устойчивое состояние. Инвестиции, продуцирующие новые продукты, но не предполагающие технологические изменения, способствуют росту лишь ограниченно, до тех пор, пока не произойдет насыщение рынков данными продуктами. Это справедливо и для техноемкой продукции.

Долгосрочный экономический рост возможен лишь при открытии и использовании уникальных ресурсов, постоянно продуцирующих новые потребности и формирующих адекватные возможности их удовлетворения. Преодоление устойчивого состояния насыщения и выход из «ловушки удовлетворенности» возможны на основе мобилизации творческого потенциала человека, также проявляющегося в создании новых комбинаций факторов производства. При этом редкость природных ресурсов уже не ограничивает рост, так как появляются возможности их качественно новых комбинаций. Другими словами, пока человек, обладающий творческим потенциалом, способен открывать новые производственные знания, можно будет наблюдать устойчивый рост.

Определение творческого потенциала человеческого разума как динами-ческой силы, вызывающей непрерывные и длительные изменения в экономике, было положено в основу новой теории роста. Так, П. Ромер и Р. Лукас предприняли попытку эндогенезировать интеллектуальный труд. Но, как все неоклассические построения, их модели, несмотря на академическую привлекательность, не выдержали эмпирического тестирования.

Отсутствие «признанной» теории стоимости, учитывающей специфику нематериальных благ и предлагающей адекватные методы оценки их стоимости, обусловливает методологическую недостаточность моделей эндогенного экономического роста, основанных на использовании производственного знания. Никакая добавленная стоимость не производится без интеллектуального вклада. Это означает, что понятие «стоимость» включает нечто большее, чем затраты природных ресурсов, капитальных благ и неквалифицированной рабочей силы, что значительно изменяет концепцию стоимости. Поэтому становится актуальной задача предложить более реалистичную альтернативную модель роста, учитывающую стоимостные параметры фактических экономических сделок, предметом которых является продукт интеллектуального труда.

Раскритиковав экономические теории за неполноту их объяснения существующих экономических систем, П. Друкер делает вывод: «Следующая экономическая теория снова может включать теорию стоимости. Она может заявлять, что производительность – то есть знание, примененное к ресурсам посредством человеческого труда, – является источником всей экономической стоимости… никто из великих экономистов-немарксистов прошлого столетия, таких как А. Маршалл, Й. Шумпетер, Дж.М.Кейнс, не были удовлетворены экономикс, которая испытывала недостаток в теории стоимости в целом» [9]. Он ожидает, что следующая экономическая теория «будет динамической и учтет риски, неопределенность, технологические и экономические изменения» [10].

Предпринимавшиеся попытки внедрения альтернативного подхода, основанного на производственном знании как на предпосылке дальнейшего развития, оказались не в состоянии выйти из мейнстрима доминирующей неоклассической доктрины стоимости. Экономическая наука срочно нуждается в новом синтезе, новой теории стоимости и цены с должным доверием к производственному знанию, способному объяснить технологические изменения по отношению к созданию стоимости и формированию цен в инновационно-креативной экономике.

[1]Arthur W.B. Positive Feedbacks in the Economy / W.B. Arthur // Scientific American. –1990. – P. 97.

[2]Mauboussin. M.J. Interview with W. Brian Arthur / M.J. Mauboussin. – Режим доступа: http://www.santafe.edu/~wbarthur/Papers/Pdf_files/Interview%20with%20LMCM.pdf, свободный.

[3]Ритцер Дж. Макдональдизация общества. Традиционные и новые ценности: политика, социум, культура. – М., 2001. – С. 19–46.

[4] Хорос В.Г. Постиндустриализм – испытание на прочность / В.Г.Хорос // Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). – СПб.: Алетейя, 2000. – С.170.

[5] Аммосов Ю. В поисках смысла: о новой экономике компаний / Ю.Аммосов, М.Шпагина // Эксперт. – 2003. – № 1. – С. 64.

[6]Вальтух К.К. Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики / К.К.Вальтух. – М.: Янус-К, 2001. – С.359.

[7] Комаров И. Интеллектуальный капитал // Персонал. - 2000. №5. - С. 56.

[8] Christensen M.С. The Innovators Dilemma / М.С. Christensen. – N.Y.: HarperCollins Publishers Inc., 1997. – р.51.

[9]Drucker P.F. Toward The Next Economics / P.F. Drucker. – New York: Harper & Row Publ., 1981. – P. 20–21.

[10]См.: там же. – P.16.