Развитие опросных технологий как фактор роста креативности общественного самосознания

В контексте развития информационных технологий как важнейшего фактора роста креативности во многих общественных процессах мало заметным оказываются такой их элемент, как опросные технологии (ОТ), которые являются важным компонентом информатизации.

Причин такой «вторичности» развития опросных технологий как минимум две.

Во-первых, отсутствие столь же выразительных, как у других информационных технологий, вещных, технических форм проявления их нового качества. Появление опросов по мобильным телефонам или в сети Интернет скорее воспринимается как новация самой мобильной связи и Мировой Сети, чем как радикальное изменение анонимности опросов и принципиально новое, немыслимое ранее стимулирование участия в опросе немедленным предъявлением результатов опроса опрашиваемому (при опросах on-line в Интернете).

Во-вторых, сохранение для подавляющего большинства участников опросной коммуникации («задающий вопрос – отвечающий на него») статуса более пассивной стороны (разговор не по инициативе опрашиваемого и по вопросам, которые интересны, прежде всего, проводящим опрос). Роль ответа опрашиваемого в формировании, например, оценки его страны в мировом сообществе не просто скрыта от большинства опрашиваемых длинной цепью звеньев обработки и осознания информации. Большинство методик опросов строятся так, чтобы опрашиваемый не испытывал груза ответственности за свои ответы, давал их без оглядки на то, что думают об этом другие, или что из этого разговора может воспоследовать, т.е. сознательно снижают «серьезность» этого события.

Тем не менее, глобальный характер современных опросных технологий подтверждается общеизвестными фактами из самых разных сфер общественной жизни – от распространения в течение последней трети ХХ века систематических репрезентативных опросов населения по схожей научной методологии в большинстве стран мира до превращения совершенно ненаучных опросов как игрового элемента телевизионных передач в элемент интернациональной массовой культуры. В начале ХХI века публикация и обсуждение в Интернет результатов предвыборных опросов в Палестине уже не вызывает никакого удивления. Людей, живущих в состоянии перманентных вооруженных столкновений, с культурой, включающей как одну из социальных норм шахидизм, опрашивают и получают результаты, позволяющие писать: «В социологических опросах разрыв между руководимым Аббасом движением ФАТХ и радикальным ХАМАС фактически равняется статистической погрешности, и предсказать, кто победит, очень сложно» или, несколько дней спустя, «Палестинский университет Бир Зейт на Западном берегу Иордана выдал свои результаты опроса, в которых обе партии идут практически вровень: за ФАТХ готовы отдать голоса 35% опрошенных, за ХАМАС - 31%» [1]. Это воспринимается уже как свидетельство приобщения и этого сообщества к «нормальному» миру. Ошибка в прогнозе партии-победителя становится при этом не поводом поставить под сомнение саму осмысленность проведения опросов в данном типе общества и возможность моделировать на их основе поведенческую цепочку «от высказывания к поступку (голосованию)», а просто предметом внутри профессионального рассмотрения специалистами по «экстремальной социологии». По значимости в формировании единого информационного поля как основы рассмотрения множества стран с общемировой позиции выделяется использование опросных технологий для сравнения стран по общим критериям. Так, с 1995 года международная организация Transparency International определяет «Индекс восприятия коррупции», основанный на данных 17 различных опросов и исследований, проведенных 13 независимыми организациями среди предпринимателей и местных аналитиков, включая опросы жителей данной страны, как ее граждан, так и иностранцев. В 2003 году эти обследования охватили 133 страны, каждая из которых получила тот или иной балл, характеризующий уровень коррупции в государственном секторе страны. Этот индекс входит в комплекс «Интегральные индикаторы государственной власти» («Aggregating Government Indicators») Всемирного банка [2] и используется этой организацией и частными инвесторами для принятия решений о выстраивании экономического взаимодействия с той или иной страной. По другим индикаторам число охватываемых обследованиями стран доходит до 199.

Подобных индикаторов и рейтингов межстрановых сравнений разной масштабности (по охвату стран) и авторитетности в мире десятки, а может быть и сотни. Для создания большинства из них активно используется информация, получаемая опросами населения или отдельных его групп. Различия социально-экономического состояния и многих сторон культур сравниваемых стран создают много проблем интерпретации результатов, получаемых единообразными методиками. Одномерность рейтингов соответствует тому варианту трактовки глобализации, который предполагает становление единых стандартов для всех стран, единообразие подхода к определению правильности или неправильности их поведения. Сами названия ряда таких рейтингов указывают на их сильную и однозначную ценностную интерпретацию [3]:

- «Индекс восприятия коррупции»;

- «Барометр мировой коррупции»;

- «Индекс экономической свободы»;

- «Индекс непрозрачности».

Протесты против неадекватной, по мнению части оцениваемых, расстановки стран по местам от самых лучших до самых худших частично оказываются направленными против самих методов таких сравнений. Тем самым такие методы, включая и их опросную составляющую, оказываются предметом политических противоречий, что, с одной стороны, свидетельствует о повышении их общественного статуса, а с другой стороны, указывает на рост ответственности специалистов, обосновывающих и применяющих их.

Примеров международной универсализации опросных технологий получения информации, становления их в качестве непременного компонента интеграционных механизмов мирового сообщества можно привести еще немало. И широко известные, и известные только узкому кругу специалистов практики современных опросных технологий уже внесли, по большому счету, наряду с новыми технологиями распространения и предъявления информации существенный вклад в изменение того, как большинство общественных субъектов – от рядовых граждан до лидеров общества, воспринимает общественную жизнь в различных ее проявлениях – от узнавания популярности разных сортов пива и звезд эстрады до оценок скрытно назревающих экономических катаклизмов и вероятного поведения разных групп населения на предстоящих выборах. По сути, произошедшие и происходящие изменения можно без чрезмерного пафоса назвать качественно новым состоянием рефлексии обществом общественной жизни.

Для научного осмысления этого феномена, быстро развивающегося как во времени, так и в пространстве, необходимо уточнение содержании, отражаемого понятием «опросные технологии получения информации». Без этого, при трактовке этого понятия как самоочевидного, общепринятого, неизбежны, как показывает опыт автора, последующие непродуктивные споры на стадии обсуждения результатов исследования, причиной которых будет не выявленное во время различие отправных точек такого осмысления у разных исследователей. Отношение к термину «опрос» как к не нуждающемуся в особом определении – не выдумка автором легкого для критики оппонента. Так, «Большой толковый социологический словарь» [Collins dictionary of Sociology] не содержит такой статьи вообще, хотя предлагает два однокорневые понятия: «опрос Гэллапа [Gallup poll] – см. Гэллап» и «опросный лист [questionnaire] – форма, содержащая вопросы и распространяемая среди множества людей главным образом с целью получения информации и фиксации мнений» [4]. Косвенно заменяющая статью «опрос» статья «опросный лист» кроме последнего определения содержит довольно подробное (больше страницы) описание основных опросных технологий и факторов, определяющих их адекватность задачам и условиям проведения опроса. Поэтому отсутствие статьи «опрос» приходится признать для составителей словаря логичным с учетом того, что во Введении к словарю, среди принципов его составления они назвали и «подбор наиболее употребимых «общеязыковых» понятий, способных представлять трудность для студентов» [5]. Усвоение приблизительного, через описание основных вариантов реализации, определения области деятельности, отображаемой термином «опрос», не представляет трудности для студентов, тогда как строгое определение этого понятия, будет достаточно общее и в то же время скрупулезно конкретное в раскрытии компонент такого общего определения, т.е. потребует от пользователя большой эрудиции, чего вряд ли можно требовать от студентов.

Дело в том, что термин «опрос» применяется очень широко и многосмысленно. Простейшее в современных условиях действие – поиск в Интернете содержащих его публикаций - сразу выявляет много сфер его применения. Как самостоятельный термин или часть понятий, состоящих из нескольких слов, «опрос» имеет права устойчивого профессионального гражданства, кроме социологии и ее приложений к маркетингу, в юриспруденции (тщательно дифференцировано от однокорневого «допроса»), политологии, медицине, педагогике, психологии, теории и практике массовых коммуникаций (журналистике), статистике, экономическом аудите, стратегических исследованиях, моделировании бизнеса, строительных нормах и правилах, электронной технике /опрос датчиков/, методиках оценки жилых помещений и т.д.

Самые простые определения при более пристальном рассмотрении обнаруживает свою неполноту для выражения общего содержания явно однородных практик. Так, в «Толковом словаре русского языка» читаем «Опрос - метод сбора первичной информации со слов опрашиваемого» [6]. Определение, идущее и от этимологии, и от не строго формализованного, но присущего квалифицированному лингвисту ощущения актуального подтекста, существующего в данный период жизни общества у носителей языка, оказывается для профессионала сильно «перекошенным». Акцентируя в нем изустную форму получения информации, авторы по сути дела указали и ощущаемую на практике неформальность этого способа сбора информации в противоположность доминирующему формальному варианту фиксации информации об общественной жизни – в форме документов. К этой особенности общественного статуса опросных технологий мы еще вернемся. Сейчас же приходится признать, что буквальное прочтение этого определение делает его профессионально непригодным, слишком узким. Акцент на изустности получения информации лишает статуса опросной технологии традиционные анкетный и почтовый опрос, и уж тем более – новейшие технологии опроса через персональные компьютеры [7].

Попытка сформулировать и предложить научной сообществу обобщенное определение «опросных технологий получения информации» путем перебора многих десятков, а, вероятно, и нескольких сотен определений и описаний практики применения этих технологий с целью выявлением в них стабильного содержательного ядра и отсеиванием специфических для отдельных случаев дополнительных компонентов, вряд ли была бы продуктивной. Во-первых, доказательность утверждения, что перечень рассмотренных определений является исчерпывающим, всегда была бы сомнительной. Во-вторых, в десятках определений и описаний опросных технологий получения информации, собранных нами, обнаруживается немало противоречивых, взаимоисключающих элементов, порою явно относящихся к неопросной технологии. Доказательство такой чужеродности при процедуре обобщения содержания множества определений логически невозможна без априорной формулировки эталонного определения, с которым сравниваются все остальные. Создание же такого определения противоречит логике индуктивного поиска общей части для многих определений. В-третьих, утверждение, что тот или иной элемент относится к иной технологии получения информации не может быть убедительно при переходе от обсуждения формальных определений к рассмотрению реального опыта применения опросных технологий. На практике совместное, смешанное применение разных технологий получения информации как раз бывает наиболее разумным способом решения реальных исследовательских или управленческих задач. (Этим не принижается ценность четкого теоретического разграничения принципов разных технологий, отражаемого строгостью их определений. Наоборот, как раз четкость в понимании сути каждой технологии, границ адекватного ее применения являются залогом успешности использования комплексных методик).

Поэтому мы применили методологию определения через отношения противоположности [8], отсечения того, что противоречит наиболее распространенным представлениям об определяемом, полагая, что согласие в том, что «это явное не то» достигается значительно легче, чем обратное. Привлекательность такого подхода обнаружилась и в том, что попутно удается лучше разобраться в содержании предмета (для нас - технологии получения данных) пограничного, отличающегося от нашего. Для практики это очень полезно по причине упомянутой в предыдущем абзаце.

Сужение содержания, отражаемого понятием «опросные технологии получения информации», было произведено в несколько шагов, начиная с отправной точки «получение информации».

Шаг первый. Во всем многообразии процессов движения информации в окружающем мире отграничиваемся от всякого «движения информации без участия человека». Тем самым исключаем антропоморфизацию технических процессов и отказываемся от использования термина «опросные технологии» для характеристики информационных процессов с обратной связью в технических системах. Это не исключает из круга опросных технологий само по себе использование технических устройств (телефона, аудио- и видеозаписи и т.п.), но оставляет только собственно человеческую компоненту соответствующих процессов, инвариантную к особенностям взаимодействия технических систем и даже людей их обслуживающих. В этом месте возникает вопрос: какое участие человека в движении, получении информации относится к опросным технологиям?

Шаг второй. Можно по-разному отличать функцию людей, участвующих в информационных процессах, но одно из первых различий, приходящих на ум – как они соотносятся с общественным, социально-экономическим содержанием информации, с которой работают. Практически в любой информационной технологии участвую люди, деятельность которых инварианта к содержанию информации или его значению. Как правило, их функциональность в той информационной технологии, которую они осуществляют, может снижаться, если у них будет интерес к ее содержательной стороне. Такие участники информационной технологии со стороны получателя информации могут быть без ущерба для ее функциональности заменены при возможности техническими устройствами (препятствием может быть только удорожание выполнения работы). Их содержательное включение в опросную технологию чаще всего основывается на переносе в данную технологию схем деятельности из других технологий. Поскольку критерии эффективности деятельности этого персонала не зависят от содержания информации, постольку такое включение чревато снижением результативности технологии в целом. Данное обстоятельство приобретает особое значение в ситуации создания глобальных сетей сбора и распространения информации, когда включение опросной информации в более общие комплексы данных по универсальным правилам таких комплексов приводит к ухудшению ее качества.

Включенность в содержание опросов их инициаторов безусловна, но она является главным фактором ограничения круга изучаемых фактов и возможной интерпретации получаемой информации. Учет этого фактора особенно важен при попытках извлечь из собранной информации максимум результатов, которые при недостаточной квалификации приводят к распространению выводов за пределы возможностей заданных вопросов и круга опрашиваемых.

Ограничение круга опрашиваемых только теми, кто заинтересован содержанием возникающей и передаваемой информации, вовлечен, приобщен к событиям, явлениям, процессам, образующим предмет опроса составляет особую часть опросных процедур (фильтрация, селекция респондентов). При этом оценка распространенности и социально-экономических особенностей группы не приобщенных, не интересующихся предметом опроса может составлять особую цель и часть опросной технологии.

Особенности интересов в предмете и результатах опросных процедур могут быть весьма разнообразны. Так, практика проведения маркетинговых исследований вызвало к жизни дискриминацию привлечения в круг опрашиваемых людей, которые лично или через родственников вовлечены в такую или рекламную деятельность. Это закреплено как добровольное обязательство членов в кодексе самой крупной в мире международной ассоциации исследователей в области маркетинга – ESOMAR, и представляет, по сути, попытку создания глобального стандарта проведения таких исследований. Характеристика интересов, определяющих действия участников опросных процедур нуждается в пристальном внимании.

Шаг третий. Прежде всего, отпадает множество случаев получения информации обеими сторонами на основе свободного по тематике равноправного взаимоинтересного обмена ею. Содержание опроса, даже при самой общей постановке задачи на его проведение, имеет ограничение, определяется целью, обусловленной интересом одной стороны - инициирующей опрос, опрашивающей. В терминах коммуникативного подхода это позволяет утверждать, что существенной особенностью опросной технологии является неравноправность, неравновесность субъектов опросного взаимодействия. Эту неравноправность нельзя интерпретировать в терминах активной и пассивной роли участников опроса. Пассивность одной из сторон процесса, в результате которого другая сторона получает о ней информацию, соответствует процедуре наблюдения. (Наблюдаемый при этом может быть деятелен, активен, но эта деятельность не направлена на наблюдающего, для которого он является объектом наблюдения, а агентом взаимодействия.) Вряд ли здесь уместно и использование понятия меры субъектности, неизбежно подводящей к попыткам количественно оценить эту меру. Более адекватным представляется использование понятия типов субъектности.

Субъектность при этом понимается как наличие у индивида в отношении к чему-либо внешнему (объекту или другому субъекту) собственного интереса и способности оценивать влияние этого объекта или другого субъекта на удовлетворение своего интереса. На основе такого подхода логичным представляется следующий шаг в сужении круга «вопросно-ответных» взаимодействий людей, относимых к опросным технологиям, в результате выявления разных типов субъектности в таких взаимодействиях.

Шаг четвертый. К опросной технологии получения информации не могут быть отнесены «вопросно-ответные» взаимодействия, в которых один или оба субъекта коммуникации имеют интересы, удовлетворение которых после завершения взаимодействия может измениться в зависимости от содержания вопросов или ответов. Примерами таких бесед являются опрос врачом больного или допрос следователем, хотя они во многом подобны по ряду принципов организации опросного вербального общения (правила «не подскажи ответа», «не задай два вопроса в одном», «на любой вопрос позволь отказаться отвечать» и т.д.). Можно оспаривать дееспособность этого ограничения в тех случаях, когда влияние послеопросных интересов на искажение ответов само по себе является предметом исследования (например, при использовании анкет, заполненных в рекрутинговом агентстве), но, по сути, такой опрос будет экспериментом, а его результаты для интерпретации будут нуждаться в получении другим способом данных о круге лиц, заполнивших анкеты, чтобы путем сравнения выявить, как они искажали ответы в анкетах, чтобы понравиться работодателям. На первый взгляд может показаться, что этот критерий проще обозначить, как запрет на включение в опросную технологию сбора данных о конкретном индивиде для принятия решений о нем лично. Однако, тогда бы мы исключили из опросной технологии отбор для целевых выборок респондентов долгосрочных обследований. (Хотя скрупулезно следуя изложенной логике можно счесть сам многократный опрос действием, затрагивающим интересы этого человека.)

Остающиеся в содержании опросных технологий аспекты субъектности участников имеют два типа.

Один – это тот, отражение которого составляет сущность опросной технологии. На стороне опрашивающих (от заказчика и исследователя, разрабатывающего методику и осмысливающего результаты, до интервьюера) – это потребность в информации о других людях от самих этих людей, определяемая субъективными пониманием её важности и представлениями об этих людях. На стороне опрашиваемых – это желание и умение выразить либо свое отношение к фактам и событиям жизни больших или меньших сообществ, знания этих фактов и событий, либо свое осознание событий, фактов собственной жизни. Важным элементом субъектности опрашиваемых является то, что их ответы являются в ситуации опроса истиной в последней инстанции, не подлежат никакой проверке и не нуждаются в каких-либо подтверждениях, когда речь идет о фактах или событиях. Особым вариантом субъектности опрашиваемого может быть его использование как интегратора, обобщителя наблюдений за общественными событиями или за действиями, обстоятельствами жизни, суждениями других людей, т.е. эксперта.

Второй – это аналог дополнительности, которую принимают во внимание физики, знающие о неизбежном влиянии прибора на результаты измерения. Только здесь роль источника, вносящего искажения в результаты замера, разделена на всех участников – прежде всего опрашиваемого и опрашивающего, а в какой-то мере и на автора методики, и на обработчика, изучающего результаты. Каждый из них, в меру наличия собственных представлений о предмете исследования, о социальных нормах общения с представителями разных социальных ролей и групп, о том, каким ему хочется выглядеть в глазах собеседника, вносит особенность в подготовку и реализацию опросной коммуникации. Эти субъектности могут быть типологизированы социологией и социальной психологией в соответствии с типами социальных групп и личностей. Отметим только, что для минимизации смещений в мнениях и оценках опрашиваемых в ситуации опросной коммуникации под давлением желания соответствовать в глазах собеседника социальным нормативам применяются меры снижения чувства ответственности за содержание ответов: от подчеркивания равноприемлемости всех вариантов ответов до анонимности опрашиваемых.

Общей для всех аспектов субъектности участников опросной коммуникации чертой оказывается её форма проявления – языковая культура участников. Учет при построении вопросов возможности различного понимания одного термина представителями разных социальных групп – одна из основных проблем, которую приходится решать при построении большинства опросных документов. Однако обсуждение практики проведения опросов, особенно интервью face-to-face, заостряют внимание на том, что и другие аспекты коммуникации (внешний вид, манера говорить, мимика и жестикуляция) являются важными элементами опросной коммуникации [9].

Шаг пятый. Опросная технология получения информации может быть только вербальной. Зависимость ответа от формулировки вопроса фиксируется и на обыденном уровне («каков вопрос, таков и ответ»). Научные принципы разработки опросных методик тем более включают требования к построению вопросов таким образом, чтобы исключить, и уж по крайней мере – минимизировать, возможное влияние семантики и грамматической структуры вопроса на возникновение у опрашиваемого ощущения ценностной установки опрашивающего, подсказки желательного ответа. Требование это в общем случае всегда удовлетворено быть не может. Значительная часть лексики, характеризующей общественные процессы, ценностно и эмоционально нагружена, при том по-разному для разных социальных групп. Так, по данным исследований, проведенных под руководством автора, термин «реформы», как характеристика изменений, происходящих в России в последние 15 лет, уже в 2001 году воспринимался 40% жителей Петербурга эмоционально негативно применительно к любой сфере жизни. Понятно, что на вопрос «Как Вы относитесь к реформе… ?» отвечали негативно не менее 40% опрошенных. Замена термина «реформа» на термин «серьезные изменения» радикально меняло распределение ответов. Подобные сложности с построением эмоционально нейтральных формулировок вопросов заставляют тех, кто организует опросы, добиваться от опрашивающих особого стиля поведения - «нейтрально – доброжелательного», означающего нейтральное произнесение слов вопроса и доброжелательное отношение к любому ответу опрашиваемого.

Острота проблемы только возрастает при переходе к межстрановым опросам, при проведении которых различия восприятия даже одного и того же в буквальном переводе слова могут быть существенны.

Включение в технологию опроса фиксации эмоциональной реакции опрашиваемого означает привлечение иной технологии – наблюдения, совместимой с технологий личного интервью. Это признается сторонниками такого подхода [10]. Важно заметить, что такое совмещение двух технологий применимо только в одном, хотя и очень распространенном, случае – при замерах мнений или установок по шкалам «хорошо – плохо», «поддерживаю – не поддерживаю». Если в опросе задается фактуальный вопрос, то наблюдение за эмоциональной реакцией опрашиваемого позволяет в лучшем случае оценить сензитивность вопроса, но не может помочь в уточнении пункта шкалы (даже номинальной), к которому следует отнести ответ.

Свод результатов пяти логических шагов позволил понять опросные технологии как получение первичной информации, содержательные границы которой задаются интересами получателя («опрашивающим»), вербализованными в вопросной форме, а реальное наполнение – наличием опыта взаимодействия опрашиваемых с предметным полем и формами вербального отражения этого опыта в их сознании, а также качеством организации опросной коммуникации, при отсутствии у опрашиваемых зависимости их последующей личной успешности от содержания их ответов.

Опросные технологии оппозитны технологиям наблюдения, которые отличаются непосредственным контактом получателя первичной информации с объектами изучения. Последними могут быть мнения и оценки людей, выражаемые в эмоциональных реакциях (вкупе с вербальными высказываниями или самостоятельно), но главное поле приложения технологий наблюдения – мир фактов, наличия предметов и событий.

Для понимания лучшего понимания особенностей опросных технологий и их возможного взаимодействия с другими технологиями отметим кратко основные черты технологии получения информации путем прямого наблюдения. Она имеет своей основой инвентаризацию (в широком смысле слова) фактов, которые максимально близко к моменту совершения документально фиксируются человеком, имеющим прямой контакт либо с объектом, либо с результатом его аппаратной фиксации. Все последующие стадии данной технологии – обобщение, сравнение, преобразование сведений «первичной инвентаризации» в сводные документы – отчеты, - и разнообразнейшие производные показатели являются преобразованием одних документов в другие. Коммуникации между субъектами этого процесса имеют важное качество – и первичная фиксация («инвентаризация»), и все последующие действия происходят с фиксацией субъектов, несущего ответственность за верность составления каждого документа. Ответственность субъектов организуется наличием субъектов - проверяющих (со своей ответственностью перед другими проверяющими) и наличием регламентированных (государственной властью или управляющим звеном организации) санкций, значимых для субъекта – фиксатора или переработчика (от взыскания или увольнения с работы до уголовного наказания). Принципы отношений между людьми в такой технологии соответствуют типу отношений «идеальной бюрократии» в ее научном социологическом понимании.

Данные, получаемые «наблюдательно-инвентарной» технологией, традиционно признаются более достоверными и надежными, чем данные опросов. Основная причина такой оценки состоит в том, что этот метод в большинстве стран мира применяется органами государственной статистики. Исторически во многом этот авторитет базировался на том, что только государство с его аппаратом принуждения могло применять сплошной охват отчетностью всех организаций и даже граждан. На такую информацию государство имело монополию, т.к. проверка ее адекватности тем же методом была невозможна. Переход органов государственной статистики ряда стран к применению выборочных методов, обеспечивающих точность близкую к данным сплошного наблюдения (с учетом фактической неполноты собираемой информации) при значительной экономии средств, сделал ситуацию конкурентной – выборочные исследования могут проводиться и негосударственными структурами. В последние десятилетия одним из проявлений глобализации стало проведение соответствующих обследований силами мощных межгосударственных структур. Исследовательский потенциал таких структур формируется за счет стран – лидеров мировой экономики и зачастую превышает потенциал многих государственных статистических служб. Государственные службы статистики, сотрудничая с межгосударственными структурами, предоставляют им свою информацию, собранную методами, обеспечивающими сравнимость получаемых данных во времени. Необходимость преемственности данных национальных систем учета неизбежно тормозит их изменение в направлении полной сравнимости данных между странами. Опросные обследования оказываются при этом более мобильными как по содержанию, так и по срокам внедрения единых методик.

Функция компенсатора недостаточности и несравнимости данных национальных источников, которую выполняют международные опросные обследования, придает им статус информационной базы независимого контроля не просто за работой национальных структур, осуществляющих сбор внутренней информации. Сама тематика этих обследований (оценка коррумпированности государственных структур, прозрачности работы предприятий, экономической свободы, реального уровня преступности и т.п.) ставит их в позицию наднационального оценщика положения в разных странах. Обращение же к тематике оценки социального положения (здравоохранения, социальной защиты, жилищной обеспеченности, занятости, включая занятия малым бизнесом и т.п.) придает еще и акцент контроля выполнения государством обязанностей перед народом.

Результаты различных экспертных обзоров (servey) легче подвергнуть критике как чрезмерно зависящие от предвзятости экспертов, неоднозначности трактовки результатов. У опросных технологий (poll) лучше создается имидж поставщиков информации, не искажаемой ни интересами органов управления, ни оторванными от народа и имеющими свои интересы профессиональными сообществами. Международная деятельность структур организующих такие исследования в десятках стран оказывается мощным стимулом для последующего их развития в тех странах, у которых внутренний импульс проведения таких опросов был недостаточен. В тоже время значительный вклад внешних для страны структур в развитие практики опросных обследований создает трудности в их усвоении многими социальными и политическими силами внутри страны, для которых они отождествляются с чужой, привносимой и даже насильно внедряемой культурой.

В тенденциях глобального распространения опросных технологий и изначально, и сейчас важнейшее значение имеет их функционирования в сфере общественного мнения. Исторически именно революционное вторжение научных опросных методов в изучение общественного мнения сделало их предметом внимания широких кругов общества. Создание современных технологий опросов как механизма публичного предъявления мнения множества рядовых граждан, имеющего влияние не меньшее, чем мнение великих мира сего, заслуженно возведено в ранг общественной доблести глобального значения. Такая репутация стала возможной после убедительного для большинства общества показа прогнозных возможностей этих технологий в социально-политических процессах, где мнение граждан наиболее непосредственно реализуется в общественно-значимом поступке – в голосовании на выборах. Триумфальный и в то же время сложный путь достижения такого статуса опросных технологий в социально-политической жизни детально представлен в фундаментальном труде Б.З. Докторова [11].

Вместе с тем, подавляющая часть исследований общественного мнения ныне отражает не политико-электоральные настояния граждан. Спектр тем охватывает самые разные стороны жизни. По данным обзора 642 публикаций результатов социологических опросов, выявленных в 37 печатных изданиях (газетах и журналах), как федеральных, так и петербургских, за 30 месяцев 2004-2006 гг. [12], только 10% из них относятся к общественно-политической тематике (отношение к политикам, их действиям, электоральные предпочтения и т.п.). Разнообразие тем остальных невероятно: от «Какая система сбора мусора для Вас наиболее удобна?» до «Японский профессор скроил себе плащ-невидимку. А какую волшебную вещь хотелось бы иметь Вам?». Независимо от качества проводимых опросов (многие из них к научным методам и не приближались) их изобилие свидетельствует, что они составляют определенную часть современной культуры (можно даже сказать, повседневной) широких слоев общества. Есть газеты, у которых публикация данных опросов делается ежедневно, а сам формат такой публикации (например, круговая диаграмма одномерное распределения ответов на вопрос, указанный в заголовке, под общим заглавием рубрики «Глас народа») является устойчивым элементом дизайна газеты.

На наш взгляд, это одно, самое бросающееся в глаза, проявления качественно новых функций опросных технологий в сфере общественного мнения. Древнее «глас народа – глас божий» нашло в опросах свое новое воплощение. Многочисленные крушения авторитетов, бравших на себя функцию выражения «интересов народа», нарастающее разнообразие новых ситуаций, для которых нормативы социального, морального, этического отношения не успевают сложиться в устойчивые идеологемы, создали вакуум в социальном нормотворчестве. Подобно абстракции «Законодатель» в юриспруденции (всегда обезличенный, хотя имеющий интересы и намерения, которые юристы трактуют) появилась «Представительная выборка Народа», наличие большинства в которой начинает выполнять функцию опорной точки отношения к происходящему, протонормативной конструкции.

Ситуация оказывается еще более интересной, если учесть практику приобщения граждан к результатам опросов общественного мнения. Само по себе постоянное предъявление читателям распределений ответов по нескольким вариантам – очень важная идеологическая доминанта. С одной стороны, людям постоянно представляется разнообразие мнений, ситуаций, в которых оказались или бывали опрошенные, фактов их жизни. С другой стороны, человеку предлагается соотнести себя с одним из вариантов ответа, узнать к какой группе, части общества относится он сам или его близкие, семья. При разнообразии тематики публикуемых результатов опросов человек оказывается в разных по доле в общем распределении группах: то в группе абсолютного большинства, то в группе абсолютного меньшинства. К сожалению, автору не встречались даже упоминания исследований, как люди воспринимают такие публикации, что они лучше запоминают. Поэтому нет оснований судить о силе воздействия так устойчиво предъявляемой схемы – всегда есть разнообразие возможных позиций по одному и тому же вопросу, разнообразие жизненных ситуаций, нет единодушия, единообразия. Особенно важными представляются случаи предъявления широкой публике вариантов разнообразия ответов, где ни один из них имеет абсолютного большинства, а порою и относительного большинства. (И в коллекции собранных опубликованных показателей, и в личной исследовательской практике автора есть не один случай, когда «голоса» распределяются почти точно по третям: треть «за», треть «против» и треть «затруднилась ответить».) Признания такого разнообразия нормальным – один из компонентов формирования толерантности, как черты особенно важной для жизни в глобализирующемся мультикультурном мире.

Мультикультурность современного информационного поля применения опросных технологий является серьезной проблемой развития опросных технологий. Как и многое в глобализационных процессах их экспансия началась как распространение форм их успешного применения в США. (Общеизвестно, что в Европе термин «геллап» в 1940-50-е гг. стал синонимом понятия «представительный опрос населения по сюжетам общественного мнения». Приведенный выше пример из британского «Collins dictionary of Sociology» говорит о сохранении этой традиции и сейчас.) Кроме простых форм сопротивления чужеродным общественных механизмам, на пути распространения опросных технологий в мире стоит и более сложные и глубинные отличия развития разных стран и цивилизаций. На первый взгляд, при попытках переноса опробованных методов опросов в другие страны самой острой является различие семантики схожих проблемных полей, а так же иная практика решения жизненных проблем, во многом определяющая отношение к ним. Более глубокое проникновение в ситуации применения схожих технологий в разных странах выдвигает на первый план самосознание опрашиваемых, их отношение к ценности своего мнения, готовности его раскрывать без боязни оказаться в меньшинстве, представления о границах частной жизни и т.п.

Успех предвыборных опросов в США был предопределен типом гражданина этой страны [13], который делал относительно более коротким путь от высказывания своего мнения или намерения идти голосовать до реализации намерения в поступке. В других странах иная история их развития привносит в причинно-следственную цепь «декларируемое в опросе мнение – поступок по теме опроса» иные факторы. (пример –«стыдливое» голосования в России за ЛДПР в 1993 г.)

Не умаляя роли глобального распространения опросных технологий изучения общественного мнения, необходимо подчеркнуть, что не менее революционные новшества опросные технологии принесли и в сферу принятия социально-экономических решений. Дело в том, что множественность расширяющегося именно в ситуации глобализации, числа лиц, принимающих достаточно самостоятельные решения, которые не могут быть оперативно отражены существующими до того механизмами информационного общества, создает информационный вакуум. Различные способы быстрой, хотя и приблизительной характеристики ситуации, опирающейся на непосредственное обращение к участникам этого процесса, дополненной, кроме того, выборочной техникой отражения данного процесса, оказываются наиболее эффективным средством пополнения той информации, которой недостает лицам, принимающим решения.

Примером этого может служить «Индекс потребительских настроений», созданный независимо от отцов-основателей изучения общественного мнения и рассчитываемый исследователями Мичиганского университета в США с 1946 г. по общенациональной выборке в 500 чел [14]. Высокая прогнозная результативность – предсказания колебаний потребительского спроса, повысило авторитет этого индикатора настолько, что он входит в число важнейших индикаторов развития экономики США, публикуемых правительством.

В качестве гипотезы выдвинем предположение, что успешность опросов по программе Индекс Потребительских Настроений во многом определяется специфической культурой жизненного поведения, а, соответственно, и поведения в качестве респондента, граждан США. Перенос стандартной методики в иную социально-экономическую среду не приносит адекватных результатов [15].

В сфере социально-экономического применения опросных технологий в настоящее время не менее острой проблемой, чем проблема респондента, является проблема слабого развития культуры использования результатов опросных исследований. В мировой практике распространены две крайности – недоверие к опросным данным и стремление пользоваться только данными обычной, «наблюдательно-инвентарной» технологии, либо активно использовать результаты опросных исследований наравне с обычными данными, не учитывая их специфики (необходимости оценивать статистическую достоверность различий величин, ограниченной точности, зависимости от формулировок вопросов, с помощью которых собирались данные и т.п.)

Рост сложности связей и разнообразия ситуаций социально-экономического развития каждой страны в глобальной системе делает необходимым дальнейшее развитие технологий получения социально-экономической информации и методов использования данных разнородных технологий.

[1]http://www.contr-tv.ru/news/996/

[2]См.: Интегральные показатели эффективности реформы государственного управления. – Справочный материал для Министерства экономического развития и торговли РФ. Секретариат доноров по реформе государственной службы в России - Департамент международного развития Великобритании / Всемирный Банк. М., 2004.

[3]Там же, Список источников.

[4]Большой толковый социологический словарь (Collins). Том I. М., Вече, АСТ, 2001, С. 524.

[5]Там же, с. 6. /подчеркнуто мной – А.В./

[6]Ожегов С.И, Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - http://www.megakm.ru/ojigov/

[7]Докторов Б.З. Отцы-основатели: история изучения общественного мнения. М., ЦСП, 2006, С. 460-463.

[8]Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. 2-е изд. - М., «Наука», 1976, С. 412.

[9]О включении невербальных аспектов коммуникации в ход и результаты опроса см.: Леонид Кесельман. Уличный опрос в социологическом исследовании. Самара – Санкт-Петербург. 2001, с. 42, 55-60.

[10]О включении невербальных аспектов коммуникации в ход и результаты опроса см.: Леонид Кесельман. Уличный опрос в социологическом исследовании. Самара – Санкт-Петербург. 2001, С. 63.

[11]Докторов Б.З. Отцы-основатели: история изучения общественного мнения. - М., ЦСП, 2006

[12]Обзор сделан И. Ласкателевой, которой автор выражает свою благодарность.

[13]Докторов Б.З. Отцы-основатели: история изучения общественного мнения. М., ЦСП, 2006, гл. 3 и 4.

[14]См. «Индекс потребительских настроений. Технология, мониторинг, результаты» Материалы международной конференции. М., 1997. (Как любезно сообщил мне Б.З.Докторов, в источниках по истории развития опросных технологий в США нет упоминаний о явных взаимодействиях основателей научных методов изучения общественного мнения и создателей технологии разработки этого индекса.)

[15] Г. Франчак. С. Новотный. Индекс потребительских настроений в Польше. Там же, 94-95.